Итак, первый в этом дневнике текст.
Предупреждения: слабая матчасть; волею авторского произвола гомосексуальность в этом мире вызывает меньше возмущения; сияющий Марти с прокачанной на максимум удачей. Ах да, преслэш (которому еще долго не судьба утратить префикс).
Эту ночь – первую, когда он прибыл слишком поздно и абсолютно вовремя – Брайан Блэк забудет не скоро. Эту ночь – первую, когда он прибыл слишком поздно и абсолютно вовремя – Брайан Блэк забудет не скоро.
Двое констеблей остались внизу, и к спальне женщины, которая оказалась чудовищем, державшим в страхе чопорное столичное высшее общество, он пошел один, в нарушение всех инструкций. Он поднялся по широкой лестнице и прошел по коридору, то и дело переступая через очередной труп – шесть или семь мертвецов, у каждого из груди, горла или глаза торчит серебряный арбалетный болт. Охотники-любители? Живы ли еще? Ковент-гарденский паук любит молодых и отчаянных.
Когда он, озираясь и сжимая пистолет, заряженный серебром, шагнул в черно-багровый в лучших традициях детей ночи, провонявший смесью крови и мускуса будуар, он понял, что для инструкций уже слишком поздно. Прямо под его ногами на полу лежал Ковент-гарденский паук. Точнее, паучиха – Консуэло Рамос. Выгнутое в агонии тело, искаженное лицо со страшно вытянутой нижней челюстью, кожа, медленно обретающая серо-бурый цвет – всё свидетельствовало о том, что с задержанием полиция запоздала. «Почему бы этим вампирам не обзаводиться коричневыми коврами?» - почему-то подумал Блэк. – «Их любовь к цветам крови в общем понятна, но за пределами вен и артерий кровь остается красной считанные минуты»
Рядом в луже засыхающей крови лежала оторванная по самое плечо рука в зеленом рукаве, из-под манжета торчит покрытое бурым узкое длинное лезвие. И правда охотник. Тогда они действительно явились слишком поздно, чтобы задержать вампиршу.
И вот-вот должно было стать слишком поздно для юнца в зеленом костюме в дальнем углу. Он сидел у стены, неловко подогнув одну ногу: длинные светлые волосы, набрякшие от крови и пота, заслоняли лицо, левая рука судорожно сжала правое плечо, и из-под пальцев сочится кровь. Он слабо что-то простонал и приподнял голову: он уже был бледен, как воск, и вместо правого глаза зияла багровая дыра, а левый смотрел мутно и был подернут предсмертной поволокой. Увидев наклонившегося над ним Блэка, он слабо улыбнулся и снова уронил голову на грудь.
До госпиталя Святой Троицы – четверть часа быстрым шагом, посылать туда за помощью – где-то полчаса. Искать доктора по соседним домам – столько же, если не больше. Отнести мальчишку в госпиталь самому – быстрее всего. Блэк взвалил мальчишку на плечи, как мешок, и под ошарашенными взглядами констеблей выскочил на улицу.
В белесом утреннем тумане он, не чуя под собой ног, бежал к госпиталю, время от времени рявкая «Дорогу!» немногочисленным попадавшимся на пути прохожим. Идиот, он же так потеряет еще больше крови, мелькало в голове, но что-то заставляло его бежать за помощью для раненого самому, не дожидаясь, пока помощь соизволит прийти, и он ускорился, едва не влетев в велосипедиста на углу.
К тому времени, как он добрался до госпиталя и буквально с рук на руки передал юнца сестрам милосердия, глас здравого смысла все же прорвался сквозь пелену адреналина, и Блэк с ужасом понял, что раненый еще жив исключительно чудом – пропитанная кровью одежда самого Блэка весьма красноречиво о том свидетельствовала. Пришлось возвращаться к дому Рамос, куда уже прибыла подмога – в основном для выноса и отчасти выметания тел – и с ними старший инспектор Эйртон. В выражениях он не стеснялся, и на Блэка обрушились все громы и молнии, на которые только был способен старый служака. «Вам тут не Индия, инспектор, дери вас черти!» весь день отзывалось звоном в ушах.
На следующий день он все же отправился в госпиталь, чтобы узнать о судьбе спасенного и заодно свидетеля. К его немалому удивлению и облегчению, мальчишка был жив и даже пришел в сознание, насколько возможно назвать так полутранс от бешеного количества морфия.
Волосы ему коротко остригли, и оставшиеся пряди закручивались залихватскими вихрами, восковая бледность с лица так и не сошла. Однако, едва увидев вошедшего в палату Блэка, он снова улыбнулся той же слабой улыбкой.
- Я думал, вы мне привиделись, - заметил юнец полушепотом.
- Инспектор Блэк. Синьору Рамос убили вы?
- О, по чистой случайности, - для одурманенного морфием он на удивление хорошо владел собой. – Она задела механизм, выпускающий скрытое лезвие, когда… - он попытался приподняться, чтобы посмотреть, что осталось от правой руки.
- Лежите, - торопливо остановил его Блэк. – Зачем вы сунулись туда? Рамос не щадила никого, кого считала хотя бы мало-мальски опасным, и вы наверняка это знали. Сколько вас было?
- Двое, - неохотно признался юнец. – Эдвин Гилбрайт был со мной? Его нашли? Он жив.
Блэк покачал головой. Гилбрайт, судя по всему, пытался поднять тревогу – тело лежало прямо у входных дверей, а единственный выживший лакей с готовностью признался, что перерезал парню горло, едва тот начал ломиться наружу.
- Ну вот, придется думать, что сказать его семье, чтобы не очень огорчить его отца и не очень обрадовать младшего брата, - неловко усмехнулся мальчишка.
- К слову, ваши родственники знают, что вы здесь?
- Нет, им я такой радости не доставлю. Я отправил весточку слугам в городском особняке, так что без присмотра меня здесь не оставят.
«Как вам вообще пришел в голову такой идиотизм?» - хотел было спросить Блэк, но вместо этого почему-то спросил:
- С чего вы решили, что я вам привиделся?
- Я не ждал, что кто-то придет на помощь, - устало признался юнец, прикрывая глаз.
В этот самый момент в палату заглянула сестра милосердия и жестами потребовала, чтобы Блэк немедленно убирался.
Блэк послушно направился к двери, но когда он был уже готов выйти, незадачливый охотник заговорил снова.
- Вы забыли спросить, как меня зовут, инспектор. Габриэль Кенсингтон. И знаете что, инспектор? Кажется, я вас полюбил… - он издал странный короткий смешок.
- Боюсь, я больше пришелся по душе морфию, которым вас накачали, - мотнул головой Блэк. – Мы еще вернемся к разговору, а пока отдыхайте.
На следующий день в палату Блэка не пустили – сказали, что раненому стало хуже. Не пускали и последующие дни – ни его, ни других полицейских, ни элегантно одетую высокую даму, которая командным голосом требовала пустить ее к сыну. В палату свободно входил только рослый немолодой мужчина с пышными рыжими бакенбардами и военной выправкой, судя по одежде, то ли дворецкий, то ли камердинер. В отличие от матери Габриэля, времени на осаду палаты у Блэка не было, поэтому он ограничивался коротким вопросом к дежурной сестре, после чего сразу уходил продолжать сражения на полях отчетности по делу Рамос. Все шло к тому, чтобы выделить для борьбы с не желающими жить мирно Ночными особый отдел и свалить его – видимо, в качестве взыскания за безрассудный поступок – на плечи Блэка.
Когда, спустя почти месяц зайдя в госпиталь, он наконец услышал, что его ждут, Блэк даже не нашел в себе сил удивляться и просто проследовал в палату за крайне таинственно молчащей сестрой.
Поверх одеяла была разбросана гора чертежей, над которыми склонились успевший немного обрасти – золотистые кудри прикрывали теперь уши – Кенсингтон и долговязый молодой человек с гладко зачесанными назад темными волосами. Они переговаривались по-французски, но Габриэль заметил вошедшего сразу.
- А, инспектор! Знаете, без морфия вы не стали нравиться мне меньше.
- Вы только это хотели сказать? – устало переспросил Блэк.
- Нет, хотел показать вам кое-что и кое о чем попросить, - он указал на россыпь чертежей. - Видите ли, я не намерен оставаться калекой и уныло доживать свой век на попечении моей почтенной матушки или Арчибальда – кажется, они сговорились оставить меня здесь до конца моих дней. Более того, я хочу продолжать заниматься охотой на немертвых… Нет, нет, ничего не говорите! Я знаю, на что они способны. Я каждый день чувствую, как болтается пустой рукав на правом плече, и это меня раздражает. Именно поэтому я хочу продолжать, а не сидеть дома и страдать от собственной беспомощности.
- И что же вы намерены делать? – нахмурился Блэк, пытаясь понять, чем заслужил такую откровенность титулованного мальчишки.
- Вы читали в газете про молодого протезиста из Сорбонны? Того, который заменил некоему обходчику ноги на легкие и прочные механические после аварии?
- Да, кажется. В последнее время мне не до газет.
- Так вот, я написал ему, и вот мсье Дартижан здесь. Он обещал заменить мне руку и даже глаз…
- Я не обещал заменить ваш глаз, - Дартижан покачал головой, сложив руки на груди. – Я лишь допускаю вероятность того, что…
- Неважно, мсье, неважно, - отмахнулся Габриэль. – Это инспектор Блэк, и я обязан ему жизнью.
Блэк коротко кивнул французу, тот ответил кивком. Казалось, он старается не прикасаться ни к чему, кроме чертежей, не размениваясь даже на рукопожатия.
- Так, - сказал Блэк, глядя, как любовно Дартижан собирает чертежи одной стопкой, - а о чем вы хотели меня попросить?
- Сущая ерунда, - Кенсингтон поднялся с постели. Вопреки явной необходимости постельного режима, под простыней он прятал уличную обувь. – Помогите мне уехать отсюда, пока я не рехнулся от этих белых стен. Арчибальд обратно в госпиталь возвращать меня не будет, поэтому достаточно помочь мне выйти отсюда. На углу обычно стоит кэб, так что достаточно будет довести меня до него.
- Вы с ума сошли? – переспросил Блэк. Дартижан промолчал, но, кажется, хотел сказать то же самое, судя по выразительному взгляду.
- Вот уж нет, - фыркнул Кенсингтон. – Но скоро сойду от этого унылого потолка и запаха карболки. И я не намерен менять белые стены на желтые, поэтому если вы не поможете мне, я уйду сам. Если кэба не окажется на нужном месте, придется ловить его или идти пешком. Дорогу я знаю, не волнуйтесь…
- Но присоединять конечность все равно придется здесь, - попытался протестовать Дартижан.
- Сколько у вас займет времени работа над глазом и рукой?
- Не меньше двух недель над рукой, но с глазом… Я не знаю, я не работал с органами чувств, это может занять и две недели, и месяц, и год.
- Хорошо, мсье Дартижан. Я вернусь сюда через месяц, и мы займемся рукой, и вы расскажете мне о ваших успехах в отношении глаза. Но пока – я тут оставаться не намерен. К тому же, вы сами принесли мне свой костюм.
Он набросил висящий на стуле потертый пиджак и накинул на плечи, одной рукой старательно расправив его.
- Я верну его, - пообещал он, направляясь к двери. – Или пришлю вам другой, поновее.
Выходя следом, Блэк услышал тяжелый усталый вздох Дартижана. Похоже, он был не одинок в своем отношении к Кенсингтону.
На их счастье, из сестер на пути Блэку и Габриэлю попалась только самая молоденькая, не знавшая пациентов в лицо, и вышли они без столкновений и долгих объяснений. Кэб, правда, пришлось останавливать, а Габриэля, внезапно побелевшего лицом и едва не упавшего посреди улицы – подсаживать. Уже оказавшись в кэбе, он вдруг схватил Блэка за руку и притянул к себе.
- Обещаю, что отблагодарю вас, - проникновенно сказал он.
Блэк только пожал плечами. Отпустив руку Кенсингтона, он захлопнул за ним дверь кэба и назвал адрес. Возвращался он с ощущением того, что от благодарности так просто не отделается.
Эйртон торжественно похлопал по плечу главу свежесозданного особого отдела по делам ночного народа Брайана Блэка.
- В помощь отделу разрешено принимать услуги вольных охотников, - оптимистично сказал он. – Тебе всегда есть на кого переложить часть дел, если твои люди не будут управляться.
- Если они не будут управляться, какой смысл создавать этот отдел? – усмехнулся Блэк. – Да и много ли осталось охотников после указа о Ночных общинах. Кого-то арестовали, кто-то отошел от дел, кому-то, - он выдержал значительную паузу, - надоело.
- Но те, кто остался – хорошее подспорье, согласись, - настаивал Эйртон. – Миссис Бейкер, например. Или Джонас Конрой. Или тот молодой граф, который по чистой случайности прикончил Паучиху.
- Что? И он?
- Да, Блэк, твой спасенный парень. Он показал мне лично, на что способен. Кстати, он крайне быстро научился управляться с железной рукой. Да и глаз у него полностью восстановился… - Эйртон задумался. - Либо он не шутил, и глаз все же механический. Какие же чудеса творит наука….
- Действительно, - пробормотал Блэк. Он до последнего надеялся, что утрата ценных частей организма напомнит юноше о том, где следует сидеть приличным графам, и он перестанет лазать по окнам и балконам с хитроумным вооружением, нарываясь на неприятности и мешая полиции делать свое дело.
- Но знаешь, Блэк, - Эйртон встал со стула, собираясь уходить. – На твоем месте я бы держал ухо востро. Говорят, что седьмой граф Кенсингтон не в пример своему папаше предпочитает мужчин. И готов усы свои поставить, что к тебе он дышит крайне неровно. Так что ты там осторожнее.
- Отличные новости, - проворчал Блэк, провожая взглядом бывшего начальника. – Только этого мне здесь не хватало.
- Кенсингтон, почему я не удивлен?! – Блэк смерил взглядом перемазанную кровью и грязью по самые уши оборванную девчонку, при виде его моментально скрывшуюся за спиной Габриэля. – Что ты делал с вампиренком в том доме?
- Это долгая и очень интересная история, инспектор, - улыбнулся Габриэль. – Начнем с того, что я и Том преследовали Таккера – кстати, в итоге его перехватила сержант Эванс, - а потом Том натолкнулся в переулке на эту девочку. Она умирала, знаешь ли, - на этом месте глаза девочки удивленно округлились, - но Том не придумал ничего лучше, чем всучить ей пистолет, с которым это дитя чуть не скрылось. К счастью для всех присутствующих, она упала с лестницы на причал у рыбного рынка, и мы оба увидели впервые в жизни, как сломанная шея встала на место и срослась за полминуты.
- Кенсингтон, - возмущенно прервал его Блэк. – Что значит, она умирала? Вампиру нужно по меньшей мере две-три недели, чтобы перестроить тело и разум, а я что-то не вижу, чтобы она на кого-то бросалась. Она наверняка лжет.
Девчонка сжалась и как-то снизу вверх посмотрела на Габриэля.
- Вам стоит больше доверять мне, мы ведь работаем вместе почти пять лет, - укоризненно покачал головой Габриэль. – Гвин, покажи след от укуса инспектору, будь добра.
Девчонка послушно подняла голову, демонстрируя неаккуратный, но определенно свежий укус на шее.
- Продолжай, - махнул рукой Блэк...
По окончании рассказа Брайан Блэк понял, что немедленно должен закурить. То, что он услышал, больше напоминало байки старожилов Ночной общины, постоянно рассказываемые словоохотливым лордом Лестером. Гвин под шумок вышла из кабинета, и в приоткрытую дверь было видно, как она сидит на краешке деревянной скамьи, глядя на носки разбитых башмаков.
- С твоего позволения, Блэки, она останется со мной, - Габриэль присел прямо на край стола, принюхался и поморщился. – Как ты можешь курить эту смесь пороха с газетой?
- Во-первых, моя фамилия Блэк, - отмахнулся инспектор. – Во-вторых, это нормальный табак. В-третьих, зачем тебе вампирша из трущоб?
- Всегда хотел ассистента, - признался Габриэль, - и мне кажется, из нее выйдет неплохой.
Блэк задумался.
- Если сумеешь научить ее обходиться без крови, посмотрим, - честно сказал он. – Не сможет – ты знаешь, что придется сделать.
Кенсингтон коротко кивнул и поднялся на ноги.
- Думаю, без этого мы обойдемся, - весело сказал он. – Ну что ж, я пойду и посмотрю, что может выйти из бродяжки Гвин. Не скучай без меня!
Блэк посмотрел на закрывющуюся дверь и понял, что дурное предчувствие, зародившееся при виде маленькой вампирши, почему-то крепнет. И что-то подсказывало ему, что дело не в жажде крови.
Предупреждения: слабая матчасть; волею авторского произвола гомосексуальность в этом мире вызывает меньше возмущения; сияющий Марти с прокачанной на максимум удачей. Ах да, преслэш (которому еще долго не судьба утратить префикс).
Эту ночь – первую, когда он прибыл слишком поздно и абсолютно вовремя – Брайан Блэк забудет не скоро. Эту ночь – первую, когда он прибыл слишком поздно и абсолютно вовремя – Брайан Блэк забудет не скоро.
Двое констеблей остались внизу, и к спальне женщины, которая оказалась чудовищем, державшим в страхе чопорное столичное высшее общество, он пошел один, в нарушение всех инструкций. Он поднялся по широкой лестнице и прошел по коридору, то и дело переступая через очередной труп – шесть или семь мертвецов, у каждого из груди, горла или глаза торчит серебряный арбалетный болт. Охотники-любители? Живы ли еще? Ковент-гарденский паук любит молодых и отчаянных.
Когда он, озираясь и сжимая пистолет, заряженный серебром, шагнул в черно-багровый в лучших традициях детей ночи, провонявший смесью крови и мускуса будуар, он понял, что для инструкций уже слишком поздно. Прямо под его ногами на полу лежал Ковент-гарденский паук. Точнее, паучиха – Консуэло Рамос. Выгнутое в агонии тело, искаженное лицо со страшно вытянутой нижней челюстью, кожа, медленно обретающая серо-бурый цвет – всё свидетельствовало о том, что с задержанием полиция запоздала. «Почему бы этим вампирам не обзаводиться коричневыми коврами?» - почему-то подумал Блэк. – «Их любовь к цветам крови в общем понятна, но за пределами вен и артерий кровь остается красной считанные минуты»
Рядом в луже засыхающей крови лежала оторванная по самое плечо рука в зеленом рукаве, из-под манжета торчит покрытое бурым узкое длинное лезвие. И правда охотник. Тогда они действительно явились слишком поздно, чтобы задержать вампиршу.
И вот-вот должно было стать слишком поздно для юнца в зеленом костюме в дальнем углу. Он сидел у стены, неловко подогнув одну ногу: длинные светлые волосы, набрякшие от крови и пота, заслоняли лицо, левая рука судорожно сжала правое плечо, и из-под пальцев сочится кровь. Он слабо что-то простонал и приподнял голову: он уже был бледен, как воск, и вместо правого глаза зияла багровая дыра, а левый смотрел мутно и был подернут предсмертной поволокой. Увидев наклонившегося над ним Блэка, он слабо улыбнулся и снова уронил голову на грудь.
До госпиталя Святой Троицы – четверть часа быстрым шагом, посылать туда за помощью – где-то полчаса. Искать доктора по соседним домам – столько же, если не больше. Отнести мальчишку в госпиталь самому – быстрее всего. Блэк взвалил мальчишку на плечи, как мешок, и под ошарашенными взглядами констеблей выскочил на улицу.
В белесом утреннем тумане он, не чуя под собой ног, бежал к госпиталю, время от времени рявкая «Дорогу!» немногочисленным попадавшимся на пути прохожим. Идиот, он же так потеряет еще больше крови, мелькало в голове, но что-то заставляло его бежать за помощью для раненого самому, не дожидаясь, пока помощь соизволит прийти, и он ускорился, едва не влетев в велосипедиста на углу.
К тому времени, как он добрался до госпиталя и буквально с рук на руки передал юнца сестрам милосердия, глас здравого смысла все же прорвался сквозь пелену адреналина, и Блэк с ужасом понял, что раненый еще жив исключительно чудом – пропитанная кровью одежда самого Блэка весьма красноречиво о том свидетельствовала. Пришлось возвращаться к дому Рамос, куда уже прибыла подмога – в основном для выноса и отчасти выметания тел – и с ними старший инспектор Эйртон. В выражениях он не стеснялся, и на Блэка обрушились все громы и молнии, на которые только был способен старый служака. «Вам тут не Индия, инспектор, дери вас черти!» весь день отзывалось звоном в ушах.
На следующий день он все же отправился в госпиталь, чтобы узнать о судьбе спасенного и заодно свидетеля. К его немалому удивлению и облегчению, мальчишка был жив и даже пришел в сознание, насколько возможно назвать так полутранс от бешеного количества морфия.
Волосы ему коротко остригли, и оставшиеся пряди закручивались залихватскими вихрами, восковая бледность с лица так и не сошла. Однако, едва увидев вошедшего в палату Блэка, он снова улыбнулся той же слабой улыбкой.
- Я думал, вы мне привиделись, - заметил юнец полушепотом.
- Инспектор Блэк. Синьору Рамос убили вы?
- О, по чистой случайности, - для одурманенного морфием он на удивление хорошо владел собой. – Она задела механизм, выпускающий скрытое лезвие, когда… - он попытался приподняться, чтобы посмотреть, что осталось от правой руки.
- Лежите, - торопливо остановил его Блэк. – Зачем вы сунулись туда? Рамос не щадила никого, кого считала хотя бы мало-мальски опасным, и вы наверняка это знали. Сколько вас было?
- Двое, - неохотно признался юнец. – Эдвин Гилбрайт был со мной? Его нашли? Он жив.
Блэк покачал головой. Гилбрайт, судя по всему, пытался поднять тревогу – тело лежало прямо у входных дверей, а единственный выживший лакей с готовностью признался, что перерезал парню горло, едва тот начал ломиться наружу.
- Ну вот, придется думать, что сказать его семье, чтобы не очень огорчить его отца и не очень обрадовать младшего брата, - неловко усмехнулся мальчишка.
- К слову, ваши родственники знают, что вы здесь?
- Нет, им я такой радости не доставлю. Я отправил весточку слугам в городском особняке, так что без присмотра меня здесь не оставят.
«Как вам вообще пришел в голову такой идиотизм?» - хотел было спросить Блэк, но вместо этого почему-то спросил:
- С чего вы решили, что я вам привиделся?
- Я не ждал, что кто-то придет на помощь, - устало признался юнец, прикрывая глаз.
В этот самый момент в палату заглянула сестра милосердия и жестами потребовала, чтобы Блэк немедленно убирался.
Блэк послушно направился к двери, но когда он был уже готов выйти, незадачливый охотник заговорил снова.
- Вы забыли спросить, как меня зовут, инспектор. Габриэль Кенсингтон. И знаете что, инспектор? Кажется, я вас полюбил… - он издал странный короткий смешок.
- Боюсь, я больше пришелся по душе морфию, которым вас накачали, - мотнул головой Блэк. – Мы еще вернемся к разговору, а пока отдыхайте.
На следующий день в палату Блэка не пустили – сказали, что раненому стало хуже. Не пускали и последующие дни – ни его, ни других полицейских, ни элегантно одетую высокую даму, которая командным голосом требовала пустить ее к сыну. В палату свободно входил только рослый немолодой мужчина с пышными рыжими бакенбардами и военной выправкой, судя по одежде, то ли дворецкий, то ли камердинер. В отличие от матери Габриэля, времени на осаду палаты у Блэка не было, поэтому он ограничивался коротким вопросом к дежурной сестре, после чего сразу уходил продолжать сражения на полях отчетности по делу Рамос. Все шло к тому, чтобы выделить для борьбы с не желающими жить мирно Ночными особый отдел и свалить его – видимо, в качестве взыскания за безрассудный поступок – на плечи Блэка.
Когда, спустя почти месяц зайдя в госпиталь, он наконец услышал, что его ждут, Блэк даже не нашел в себе сил удивляться и просто проследовал в палату за крайне таинственно молчащей сестрой.
Поверх одеяла была разбросана гора чертежей, над которыми склонились успевший немного обрасти – золотистые кудри прикрывали теперь уши – Кенсингтон и долговязый молодой человек с гладко зачесанными назад темными волосами. Они переговаривались по-французски, но Габриэль заметил вошедшего сразу.
- А, инспектор! Знаете, без морфия вы не стали нравиться мне меньше.
- Вы только это хотели сказать? – устало переспросил Блэк.
- Нет, хотел показать вам кое-что и кое о чем попросить, - он указал на россыпь чертежей. - Видите ли, я не намерен оставаться калекой и уныло доживать свой век на попечении моей почтенной матушки или Арчибальда – кажется, они сговорились оставить меня здесь до конца моих дней. Более того, я хочу продолжать заниматься охотой на немертвых… Нет, нет, ничего не говорите! Я знаю, на что они способны. Я каждый день чувствую, как болтается пустой рукав на правом плече, и это меня раздражает. Именно поэтому я хочу продолжать, а не сидеть дома и страдать от собственной беспомощности.
- И что же вы намерены делать? – нахмурился Блэк, пытаясь понять, чем заслужил такую откровенность титулованного мальчишки.
- Вы читали в газете про молодого протезиста из Сорбонны? Того, который заменил некоему обходчику ноги на легкие и прочные механические после аварии?
- Да, кажется. В последнее время мне не до газет.
- Так вот, я написал ему, и вот мсье Дартижан здесь. Он обещал заменить мне руку и даже глаз…
- Я не обещал заменить ваш глаз, - Дартижан покачал головой, сложив руки на груди. – Я лишь допускаю вероятность того, что…
- Неважно, мсье, неважно, - отмахнулся Габриэль. – Это инспектор Блэк, и я обязан ему жизнью.
Блэк коротко кивнул французу, тот ответил кивком. Казалось, он старается не прикасаться ни к чему, кроме чертежей, не размениваясь даже на рукопожатия.
- Так, - сказал Блэк, глядя, как любовно Дартижан собирает чертежи одной стопкой, - а о чем вы хотели меня попросить?
- Сущая ерунда, - Кенсингтон поднялся с постели. Вопреки явной необходимости постельного режима, под простыней он прятал уличную обувь. – Помогите мне уехать отсюда, пока я не рехнулся от этих белых стен. Арчибальд обратно в госпиталь возвращать меня не будет, поэтому достаточно помочь мне выйти отсюда. На углу обычно стоит кэб, так что достаточно будет довести меня до него.
- Вы с ума сошли? – переспросил Блэк. Дартижан промолчал, но, кажется, хотел сказать то же самое, судя по выразительному взгляду.
- Вот уж нет, - фыркнул Кенсингтон. – Но скоро сойду от этого унылого потолка и запаха карболки. И я не намерен менять белые стены на желтые, поэтому если вы не поможете мне, я уйду сам. Если кэба не окажется на нужном месте, придется ловить его или идти пешком. Дорогу я знаю, не волнуйтесь…
- Но присоединять конечность все равно придется здесь, - попытался протестовать Дартижан.
- Сколько у вас займет времени работа над глазом и рукой?
- Не меньше двух недель над рукой, но с глазом… Я не знаю, я не работал с органами чувств, это может занять и две недели, и месяц, и год.
- Хорошо, мсье Дартижан. Я вернусь сюда через месяц, и мы займемся рукой, и вы расскажете мне о ваших успехах в отношении глаза. Но пока – я тут оставаться не намерен. К тому же, вы сами принесли мне свой костюм.
Он набросил висящий на стуле потертый пиджак и накинул на плечи, одной рукой старательно расправив его.
- Я верну его, - пообещал он, направляясь к двери. – Или пришлю вам другой, поновее.
Выходя следом, Блэк услышал тяжелый усталый вздох Дартижана. Похоже, он был не одинок в своем отношении к Кенсингтону.
На их счастье, из сестер на пути Блэку и Габриэлю попалась только самая молоденькая, не знавшая пациентов в лицо, и вышли они без столкновений и долгих объяснений. Кэб, правда, пришлось останавливать, а Габриэля, внезапно побелевшего лицом и едва не упавшего посреди улицы – подсаживать. Уже оказавшись в кэбе, он вдруг схватил Блэка за руку и притянул к себе.
- Обещаю, что отблагодарю вас, - проникновенно сказал он.
Блэк только пожал плечами. Отпустив руку Кенсингтона, он захлопнул за ним дверь кэба и назвал адрес. Возвращался он с ощущением того, что от благодарности так просто не отделается.
Эйртон торжественно похлопал по плечу главу свежесозданного особого отдела по делам ночного народа Брайана Блэка.
- В помощь отделу разрешено принимать услуги вольных охотников, - оптимистично сказал он. – Тебе всегда есть на кого переложить часть дел, если твои люди не будут управляться.
- Если они не будут управляться, какой смысл создавать этот отдел? – усмехнулся Блэк. – Да и много ли осталось охотников после указа о Ночных общинах. Кого-то арестовали, кто-то отошел от дел, кому-то, - он выдержал значительную паузу, - надоело.
- Но те, кто остался – хорошее подспорье, согласись, - настаивал Эйртон. – Миссис Бейкер, например. Или Джонас Конрой. Или тот молодой граф, который по чистой случайности прикончил Паучиху.
- Что? И он?
- Да, Блэк, твой спасенный парень. Он показал мне лично, на что способен. Кстати, он крайне быстро научился управляться с железной рукой. Да и глаз у него полностью восстановился… - Эйртон задумался. - Либо он не шутил, и глаз все же механический. Какие же чудеса творит наука….
- Действительно, - пробормотал Блэк. Он до последнего надеялся, что утрата ценных частей организма напомнит юноше о том, где следует сидеть приличным графам, и он перестанет лазать по окнам и балконам с хитроумным вооружением, нарываясь на неприятности и мешая полиции делать свое дело.
- Но знаешь, Блэк, - Эйртон встал со стула, собираясь уходить. – На твоем месте я бы держал ухо востро. Говорят, что седьмой граф Кенсингтон не в пример своему папаше предпочитает мужчин. И готов усы свои поставить, что к тебе он дышит крайне неровно. Так что ты там осторожнее.
- Отличные новости, - проворчал Блэк, провожая взглядом бывшего начальника. – Только этого мне здесь не хватало.
- Кенсингтон, почему я не удивлен?! – Блэк смерил взглядом перемазанную кровью и грязью по самые уши оборванную девчонку, при виде его моментально скрывшуюся за спиной Габриэля. – Что ты делал с вампиренком в том доме?
- Это долгая и очень интересная история, инспектор, - улыбнулся Габриэль. – Начнем с того, что я и Том преследовали Таккера – кстати, в итоге его перехватила сержант Эванс, - а потом Том натолкнулся в переулке на эту девочку. Она умирала, знаешь ли, - на этом месте глаза девочки удивленно округлились, - но Том не придумал ничего лучше, чем всучить ей пистолет, с которым это дитя чуть не скрылось. К счастью для всех присутствующих, она упала с лестницы на причал у рыбного рынка, и мы оба увидели впервые в жизни, как сломанная шея встала на место и срослась за полминуты.
- Кенсингтон, - возмущенно прервал его Блэк. – Что значит, она умирала? Вампиру нужно по меньшей мере две-три недели, чтобы перестроить тело и разум, а я что-то не вижу, чтобы она на кого-то бросалась. Она наверняка лжет.
Девчонка сжалась и как-то снизу вверх посмотрела на Габриэля.
- Вам стоит больше доверять мне, мы ведь работаем вместе почти пять лет, - укоризненно покачал головой Габриэль. – Гвин, покажи след от укуса инспектору, будь добра.
Девчонка послушно подняла голову, демонстрируя неаккуратный, но определенно свежий укус на шее.
- Продолжай, - махнул рукой Блэк...
По окончании рассказа Брайан Блэк понял, что немедленно должен закурить. То, что он услышал, больше напоминало байки старожилов Ночной общины, постоянно рассказываемые словоохотливым лордом Лестером. Гвин под шумок вышла из кабинета, и в приоткрытую дверь было видно, как она сидит на краешке деревянной скамьи, глядя на носки разбитых башмаков.
- С твоего позволения, Блэки, она останется со мной, - Габриэль присел прямо на край стола, принюхался и поморщился. – Как ты можешь курить эту смесь пороха с газетой?
- Во-первых, моя фамилия Блэк, - отмахнулся инспектор. – Во-вторых, это нормальный табак. В-третьих, зачем тебе вампирша из трущоб?
- Всегда хотел ассистента, - признался Габриэль, - и мне кажется, из нее выйдет неплохой.
Блэк задумался.
- Если сумеешь научить ее обходиться без крови, посмотрим, - честно сказал он. – Не сможет – ты знаешь, что придется сделать.
Кенсингтон коротко кивнул и поднялся на ноги.
- Думаю, без этого мы обойдемся, - весело сказал он. – Ну что ж, я пойду и посмотрю, что может выйти из бродяжки Гвин. Не скучай без меня!
Блэк посмотрел на закрывющуюся дверь и понял, что дурное предчувствие, зародившееся при виде маленькой вампирши, почему-то крепнет. И что-то подсказывало ему, что дело не в жажде крови.
@темы: тексты, Брайан Блэк, Габриэль Кенсингтон